8 октября, 2011

Гарант защиты интересов государства

Думаю, в современной Российской армии нет такого вида Вооруженных Сил и рода войск, руководители которого не пытались бы решить проблему собственного выживания за счет переподчинения себе войск ПВО. Но получив их, без сожаления подвергали неродное дитя разного рода не всегда продуманным опытам. Итогом такой заботы стала сомнительная подконтрольность нашего воздушного пространства и очаговая защищенность страны от агрессивных действий из воздушно-космического пространства.

Любой грамотный врач, увидев, что по ходу лечения состояние больного ухудшается, вместо того чтобы выписывать пациенту новые лекарства, выявит причину, найдет и устранит допущенную ошибку. Поступим так же. Проведем краткий анализ реформ с обратным отсчетом времени и найдем те базисные просчеты, без устранения которых любые последующие шаги по созданию и развитию системы воздушно-космической обороны были и будут обречены на провал.

В таблице (рис. 1) представлены 10 основных событий за 15 последних лет, которые стали препятствующими факторами в деле организации ВКО России. Их анализ показывает, что каждый этап реорганизаций, не устраняя прежних противоречий, порождал новые проблемы. Так, например, совмещение воздушных направлений со стратегическими было логичным исходя из ранее свершившегося слияния Войск ПВО и ВВС. Но именно это слияние двух несовместимых по своим действиям структур разрушало единую систему ПВО России.

Впрочем, и это решение было следствием еще ранее осуществленных действий по расчленению вида Вооруженных Сил – Войск ПВО на составные элементы, один их которых (система РКО) был более чем искусственно пристегнут к РВСН. Последующая передача РКО в состав Космических войск свидетельствует о том, что мы не только не готовы анализировать, признавать и исправлять ранее допущенные ошибки, но можем повторять их снова и снова.

И наконец, проводимая реформа военного образования, в результате которой функция подготовки офицеров-управленцев оперативно-тактического звена ВКО отнимается у тех, кто этим занимался и умеет, а передается тем, кто никогда не готовил кадры ни для системы ВКО, ни для ее составляющих подсистем ПВО и РКО, просто не выдерживает критики. Мы приближаемся к ситуации, когда в Вооруженных Силах не будет профессионалов, понимающих, что такое системная борьба с воздушно-космическим противником в масштабах государства.

Если же не углубляться в частности, то несложный анализ событий конца ХХ – начала ХХI столетия позволит выделить ряд негативных тенденций военного реформирования в области ВКО РФ. Вот лишь некоторые из них.

Первая тенденция – возрастание интереса не столько к государственной задаче создания ВКО России, сколько к выделяемым на ее решение финансовым и материальным ресурсам. В этом смысле строительство ВКО РФ прошло три интересные стадии. На первой стадии сама воздушно-космическая оборона как система действий по борьбе со средствами воздушно-космического нападения и ее необходимая материальная основа – система ВКО просто отрицались. В Тверской военной академии теория ВКО разрабатывалась с 1978 года, когда был написан первый военно-теоретический труд в данной области. Уже тогда были основания назвать наш вид Вооруженных Сил (Войска ПВО) Войсками ВКО. Объединяя в себе силы ПВО и РКО, они фактически таковыми и были. Тогда главнокомандующий Войсками ПВО Маршал Советского Союза Павел Батицкий сказал: «При очень разных пока масштабах ПВО и РКО единая система на двух разных ногах – слоновьей и журавлиной – не смотрится, подождем».

В начале 1990-х гг. в академии была завершена разработка стройной теории организации ВКО. Но на том этапе идея ее построения не нашла большой поддержки в органах военного управления государства. Возможно, потому, что не была финансово подкреплена.

Второй этап, назовем его периодом «тихого игнорирования», берет отсчет с момента подписания президентом Б. Ельциным указа о создании единой системы ВКО РФ в 1993 году. Но, увы, и он не получил никакой практической реализации. Интерес к идее создания ВКО России тогда не проявил ни один вид или род Вооруженных Сил. Более того, Войска ПВО как фундамент и основа новой системы были ликвидированы в 1997 г.

Третий этап отслеживается с момента утверждения президентом Концепции ВКО РФ. Когда стала очевидной готовность государства пойти на серьезные финансовые вливания в эту область, вдруг появилось множество желающих возложить на себя нелегкую ношу строительства ВКО. Все сразу стали поборниками и специалистами воздушно-космической обороны (некоторое безразличие к судьбе ВКО на том этапе наблюдалось только со стороны главкомата ВВС, в чьем подчинении в настоящее время находится основной потенциал сил и средств ПВО).

И подобный энтузиазм, на мой взгляд, не менее опасен для ВКО. Теперь за ее организацию может взяться не тот, кто знает и умеет, а тот, кто оказался в правильном месте в нужное время. Однако ситуация, при которой многомиллиардные суммы будут растрачены, а поставленная задача так и не выполнена, остается вполне реальной.

Вторая тенденция – стремление решить проблему ВКО без существенных на то материальных затрат, физических и умственных усилий. В этом плане особенно ярко проявляется такой метод пускания пыли в глаза, как переименование структур, учреждений и войсковых формирований. Можно переименовать стратегическое командование, вид или род войск Вооруженных Сил. Можно сменить вывеску на вузе, обозначив тем самым его причастность к ВКО. Можно Московский округ ПВО назвать Оперативно-стратегическим командованием ВКО, а корпус или дивизию противовоздушной обороны – бригадой ВКО. Можно сменить табличку на парадном входе академии, вклинив в ее название магическую аббревиатуру – ВКО. Сами по себе такие новации, не изменяя содержания, создают иллюзию поступательного решения стоящей государственной задачи.

Третья тенденция – игнорирование общей логики военного строительства. Во-первых, здравый смысл, опыт эффективных реформ прошлого (причем не только в военной сфере), теория организации как фундаментальная наука подсказывают, что при создании новой системы двигаться надо по цепочке: цель действий > задачи (функции) > содержание действий > функциональная структура > структура управления > организационная структура.

Однако в процессе военного реформирования последних десятилетий мы стартовали с конечного элемента и на нем же финишировали. Сразу хватались за структурную реорганизацию с упором на организационно-штатную, решая самые болезненные вопросы: «Кому это будет принадлежать» и «Кого можно сократить». При этом функциональная организация просто игнорировалась. В результате система ВКО вряд ли будет отвечать той цели, ради которой она создается, а ее подсистемы и отдельные структурные единицы не перекроют необходимый перечень задач ВКО.

Кроме того, нарушается важнейший принцип системотехники, а именно: под систему задач (функций) должна строиться система необходимых действий, а затем – материальная система, способная реализовать их. Если говорить военным языком – группировка войск развертывается под систему операций, а не операции подгоняются под созданную войсковую структуру.

Можно сказать и так: физика первична по отношению к тактике, материальные действия (разведка, уничтожение СВКН, радиоэлектронная борьба и т. д.) являются не следствием, а причиной, по которой создается именно такое оружие. У нас пока наоборот.

Было бы очередной ошибкой выписать конкретный рецепт, построить детальный проект системы ВКО да еще и подогнать его под те условия и процессы, которые уже состоялись и скорее всего в наших Вооруженных Силах являются уже необратимыми. Поэтому вместо очередного тысяча первого варианта точной модели ВКО обозначим основные принципиальные положения решения проблемы.

Первое заключается в том, что невозможно построить работоспособную подсистему при неработоспособной надсистеме (рис. 2).

Поэтому к строительству системы ВКО нельзя приступать скоропалительно и форсировать этот процесс. Вначале надо разобраться с системой военной безопасности России вообще, определить цели, задачи, функциональную структуру Вооруженных Сил, выстроить их систему управления и организационную структуру, полностью отвечающую поставленным целям и задачам. Лишь после этого можно приступать к строительству отдельных функциональных подсистем, включая систему ВКО. Здесь нелишне напомнить, что «Концепция ВКО» была утверждена до принятия «Стратегии национальной безопасности» и «Военной доктрины» России. В свою очередь «Стратегия национальной безопасности» и «Военная доктрина» вышли в свет позже «Наставлений по подготовке и ведению военных действий ВС РФ».

Боевые уставы ВВС изданы раньше, чем крайняя версия «Наставлений». Таким образом, вся нормативно-регламентирующая документальная база в области военного строительства разработана вопреки всякой логике и смыслу. В этих условиях никакие частные планы строительства видов, родов ВС, командований, группировок не могут быть оптимальными и продуманными.

Второе положение также касается надсистемы. Если предположить, что первое реализовано, то очень важно приступить к строительству подсистем в рациональной последовательности. Для этого в перечисленных выше государственных документах должна быть четко представлена система военных угроз, характер возможных войн с участием России. А вероятные противники названы пусть и не поименно, но сведены в характерные группы, исходя из их политических амбиций, национальных интересов, экономических и военных потенциалов. Если это сделать, то можно спрогнозировать очередность задач для ВС РФ.

Не надо быть глубоким экспертом, чтобы понять, что современная военная агрессия начнется через воздушное и космическое пространство. И либо она там же завершится, либо результаты противоборства в воздушно-космической сфере будут определяющими в войне. Для ученых нашей академии эта проблема совершенно прозрачна. Да и на военно-политическом уровне мы находили понимание в вопросе характера современных военных конфликтов. Свежи в памяти слова министра обороны 2 октября 2003 г. о том, что «Враг не приедет к нам на танке, а прилетит на самолете или доставит оружие по воздуху». А если так, то в первую очередь надо готовить 2 подсистемы: стратегическую ударную (в ядерном и безъядерном вариантах) и стратегическую оборонительную (система ВКО РФ). Все остальные подсистемы, структурные компоненты ВС являются вторичными как по значению, так и по очередности их создания.

В настоящее время данное положение не выполняется. Группировки войск (сил), решающие задачи ВКО, развернутые в боевые порядки, несущие боевое дежурство и готовые в любой момент приступить к отражению внезапного воздушно-космического нападения на уязвимые объекты инфраструктуры России, подчинены общевойсковым командованиям и включены в состав группировок, ориентированных главным образом на решение «сухопутных» задач в прифронтовой полосе. Поэтому и воздушные направления условно «нарезаны» не под вероятные направления воздушных ударов, а под границы ответственности соответствующих общевойсковых командований.

Третье положение является концептуальным и связано с ответом на вопрос: для чего и какую ВКО РФ создавать? Сегодня на ПВО возлагаются задачи по защите всех и каждого объекта обороны. Но 20 лет назад мы могли на оборону каждого объекта поставить как минимум зенитный ракетный полк 4–6-дивизионного состава, а то и зенитную ракетную бригаду 20-дивизионного состава. При этом истребительная авиация проводила целые воздушные сражения на дальних подступах СВН к государственной границе (например, перехватывала стратегическую авиацию в районе Северного полюса до рубежа пуска крылатых ракет). А радиолокационное поле было сплошным, многоуровневым и обеспечивало боевое применение многочисленных сил ЗРВ и ИА.

Но количество средств ПВО в стране сократилось в 10 раз. В новых условиях такой экстенсивный путь организации оперативной ПВО стал нерациональным. Нет необходимых огневых средств, разветвленной системы их обеспечения. Поэтому суть новой концепции видится такой.

Основные усилия ВКО сосредотачиваются на обороне посильного количества ключевых и наиболее важных групп объектов.

Их определение следует осуществлять из признания того факта, что ни одна страна (в том числе и Россия), имеющая ядерный арсенал вооружений, не признает поражения, пока не использует все располагаемые средства ведения войны. Поэтому любая малая война (вооруженный конфликт, локальная война) между Россией и экономически высокоразвитыми державами (коалициями) чревата неизбежной эскалацией. А развязывание против России крупномасштабной войны с применением обычного оружия «до победного конца» при угрозе применения СЯС ВС РФ – бессмысленно. Отсюда следует, что наиболее вероятными объектами первых ударов воздушно-космического противника будут объекты СЯС ВС РФ. И это понимают наши политические оппоненты.

Поэтому в начальный период крупномасштабной войны первоочередными для ВКО следует считать позиционные районы ракетных дивизий РВСН, объекты морских СЯС (МСЯС), аэродромы стратегической авиации, пункты государственного и военного управления. Их преимущественная оборона в мирное время явится фактором сдерживания агрессии, а с началом войны – фактором гарантированного возмездия противнику.

От обороны других объектов и войск следует либо отказаться, либо оборонять их по мере возможностей в общей системе ПВО, предусмотрев соответствующий маневр частью сил и средств.

Такая концепция организации ВКО обеспечит не оборону отдельных, пусть даже сверхважных объектов, а станет гарантом защиты интересов государства, общества, а значит и всех граждан (не только москвичей). То есть будет отвечать требованиям Стратегии национальной безопасности России.

Четвертое положение – мобильность вооружения и маневренность действий сил ВКО. В дополнение к третьему положению следует отметить, что вооружение, обеспечивающее стратегическую устойчивость СЯС, должно быть более мобильным, компактным и проходимым, чем прикрываемые средства ответного ракетно-ядерного удара. Разрабатываемые сегодня средства ПВО не всегда отвечают этим требованиям.

Кроме того, для России не исключаются военные конфликты со странами, менее развитыми экономически и не обладающими ядерным оружием. Характерный пример – события августа 2008 года на Кавказе. Для того чтобы организовать ПВО объектов страны по всему ее периметру на все случаи и сценарии таких конфликтов, уже нет ни средств, ни возможностей. Поэтому было бы полезным вспомнить опыт 1990-х гг., когда в России создавались мобильные дивизии ПВО.

Этот опыт не увенчался успехом по субъективным причинам. Вместо элитных соединений, укомплектованных, оснащенных, подготовленных и «скорых на подъем», мы стали строить мобилизационный резерв, не готовый к решению простейших задач. Представляется целесообразным создать 1–3 мобильные бригады ПВО (или ВКО), которые, находясь в резерве командующего ВКО, в мирное время не имели бы жесткой привязки ни к региону, ни к оперативно-стратегическому командованию, ни к объектам обороны.

Их высочайший уровень боевой готовности должен обеспечиваться постоянными перемещениями с театра на театр и отработкой всех задач, возможных в вооруженном конфликте, локальной войне. Причем мобильная бригада не должна «вливаться» в созданную на месте систему ПВО. Наоборот – она должна стать основой и объединить в свою систему ПВО силы и средства разных видов и родов войск ВС РФ, которые находятся «на местах». Такое решение было бы не только эффективным, но и малозатратным в сравнении с созданием полновесных группировок ПВО по всему периметру страны.

Пятое положение связано с ответом на вопрос, поставленный вначале статьи: «С чего все началось?». Поскольку физические явления первичны по отношению к военному искусству, способ военных действий первичен к их форме, то неправильная оценка содержания вооруженного противоборства в воздушно-космической сфере повлекла за собой все остальные ошибки. Речь идет о некогда принятом решении по слиянию двух стратегических операций в одну, называемую воздушно-космической.

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. военной наукой была разработана теория подготовки и ведения стратегических форм и способов действий в воздушно-космическом пространстве. Такими стратегическими формами применения Вооруженных Сил были стратегическая воздушная (наступательная) операция и стратегическая операция по отражению воздушно-космической агрессии (оборонительная).

Так после модернизации выглядит пусковая установка ЗРК С-125
Фото: Игорь РУМЯНЦЕВ

Первая планировалась с целью завоевания господства в воздушно-космическом пространстве, нарушения государственного и военного управления противника, уничтожения (поражения) важнейших группировок его вооруженных сил и снижения военного и экономического потенциала.

Вторая – с целью срыва (отражения) воздушно-космического нападения, защиты важнейших пунктов государственного и военного управления, объектов экономики и группировок войск (сил), прикрытия стратегического развертывания Вооруженных Сил и создания условий для завоевания господства в воздушно-космическом пространстве.

По ряду причин в 1990-е гг. ВС РФ уже не могли проводить две эти стратегические операции в их прежнем виде. И вместо того чтобы группировки войск привести в соответствие стоящим задачам и необходимым действиям в ВК-сфере, возникла идея сделать наоборот – под наличные группировки трансформировать форму, а под форму подогнать содержание военных действий. Так, без затрат и усилий, посредством простого слияния на бумаге двух операций в одну – воздушно-космическую была создана иллюзия «щита и меча», находящегося в одних руках.

На самом деле мы получили картину более прозаическую – был меч в одной руке, щит – в другой. Теперь все вложили в одну руку, а вторую отрубили. Явно неудобная поза для поединка.

Действия по отражению воздушно-космического нападения и по нанесению воздушного удара действительно имеют общий вклад в дело его разгрома. Но больше их ничего не объединяет. ВКО осуществляется над своей территорией, а удары наносятся далеко за пределы границ РФ. ВКО жестко привязана во времени к действиям противника. Бороться с воздушным противником, начавшим ВНО, нельзя в другом месте и в другое время. А наносить удары можно независимо от его действий, когда и где это выгодно. Объединить в единый план такие разные события невозможно. Еще сложнее подобный план реализовать одному органу управления с одного КП.

Не разделив эти операции, мы будем пребывать в состоянии иллюзорной эйфории относительно прогнозируемых результатов противоборства в воздушно-космической сфере. Разделить их придется, хотя сейчас в это поверить трудно.

Наконец, как и должно быть по заявленной выше логике теории организации, последним (но не первым!) шагом любой реформы должна стать реорганизация структуры тех войск, сил и средств, на которые возлагается задача ВКО.

Обороняющийся всегда зависим от действий агрессора. Он вынужден «подстраиваться» под него даже в организационном плане. Характерным примером может служить активное реструктурирование Красной армии в первый период Великой Отечественной войны. Уже к началу Сталинградской битвы организационная структура наших войск была перестроена и максимально «подогнана» под структуру войск вермахта по числу иерархических уровней и примерному составу одноуровневых войсковых формирований (рис. 3).

Следовательно, организационное структурирование действий и группировок ВКО должно осуществляться с оглядкой на структурирование действий и группировок сил СВКН (рис. 4). Но у современного воздушно-космического противника структура задач и действий является самостоятельной, цельной и сквозной – от стратегической ВНО (или стратегического удара в ядерной войне) до одиночного удара. Такое же самостоятельное, цельное и сквозное организационное структурирование его группировок – от группировки стратегических наступательных сил до элементарной тактической единицы.

Опуская детали анализа, можно заключить, что система ВКО, а вернее – войска и силы ее составляющие должны быть также самостоятельно структурированными, а не входить в разного рода общевойсковые формирования.

Частным извлечением из данного вывода служит то положение, что ВКО не может принадлежать одному виду ВС, так как ни одна стратегическая цель не достигается и ни одна стратегическая операция не проводится одним видом ВС.

ВКО – это самостоятельная государственная задача, самостоятельная межвидовая система действий и самостоятельная межвидовая материальная система, которая призвана реализовать эти действия и решить эти задачи.

И в заключение одно немаловажное предостережение. В Советском Союзе при развитой экономике, деньгах и ресурсах, при политической воле и достаточном научном потенциале ВКО так и не была построена. Сегодня мы беремся за эту задачу в более сложных условиях.

Чтобы не допустить подобного развития событий, нужны сведущие специалисты. Их остается все меньше и меньше, так как кузница профессионалов ВКО – Тверская военная академия ВКО имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова переживает далеко не самые лучшие времена. С одной стороны, ее готовят к ликвидации. С другой, по моему глубокому убеждению, академии не повезло с собственными отцами-командирами. На протяжении ряда лет одни из них были просто безразличны к судьбе вверенного учреждения, а другие предательски готовили его самоликвидацию. Как итог усердия тех и других – лучшие ученые и педагоги, теоретики и практики ВКО, руководители целых научных школ оказываются в настоящее время невостребованными.

Не будем наивными. Сохранение ВА ВКО в Твери само по себе не гарантирует успеха в строительстве воздушно-космической обороны нашей державы. Но ее ликвидация, на мой взгляд, гарантирует, что грамотно выстроенной системы ВКО в России уже никогда не будет.